Станислав Фурсов и Екатерина Симонова танцуют аргентинское танго всего четыре года, но за этот небольшой по танго-меркам срок они успели громко заявить о себе: уже через полгода после начала занятий Стас и Катя стали призёрами Чемпионата Европы в категориях танго-салон и танго-эсценарио, на следующий год выиграли Чемпионат России по сценическому танго и уже три года стабильно выходят в финал Чемпионата мира в Буэнос-Айресе.
В сентябре 2016 года ребята приезжали в Нижний Новгород с уроками, а в 2017 посетили Казань, где дали интервью Тимуру Валееву и Злате Шуликовской для проекта «Диалоги с преподавателями». Расшифровала и подготовила текст интервью Ксения В.
Читать первую часть интервью со Станиславом и Екатериной «Танго не бывает без ошибки»
Злата: Когда вы начали преподавать танго?
Стас: В июне прошлого года мы пришли к Саше Вистгофу в «Планетанго» и решили сделать набор. До этого у нас, естественно, были индивидуальные уроки, но группы по танго у нас с июля 2016 года.
Злата: Но вы преподаёте социальное танго, да?
Катя: На группах — конечно, только социальное.
Тимур: Трудно научить танго? Основная трудность в чём по-вашему?
Стас: Конечно, трудно. Основная трудность — дать понять человеку, что это такое: потому что танго у каждого своё; каждый приходит за разным; каждый хочет научиться разному. Есть педагоги (и маэстрос тоже в том числе) которые учат, что ты должен делать так [и никак иначе — прим.авт.], а все люди разные — и танго у каждого должно быть своё. Это очень сложно дать понять человеку. Он может видеть картинку и говорить: «Ах, вот это классно, вот это красиво!» Говоришь: «Извини, это не твоё, тебе чуть-чуть по-другому надо», — а он настаивает. Сложно направить человека по его пути, очень сложно.
Катя: Этим отличается настоящий маэстро от простого педагога по аргентинскому танго: просто педагоги могут научить тебя движениям; как танцевать на милонге; как держать себя; объятию; ронде; как приглашать; но выбрать свой путь в танго, помочь тебе найти себя — может только настоящий маэстро.
Злата: А вы этим занимаетесь?
Стас: Мы учителя, просто педагоги; больше в этом себя видим. Люди хотят учиться у нас, мы им помогаем, чем можем. Мы пытаемся помочь, направить человека, но с реальным Маэстро, который с большой буквы, иногда поговоришь — и начинаешь просто по-другому танцевать. Люди умеют донести, скажем так, не технику, а ощущение, чтобы тело по-другому чувствовало танец. Ты понимаешь, что встаёшь и танцуешь по-другому; ты понимаешь, что они тебе заряд энергии дали: ничего не объяснили, но сказали такими фразами, что ты просто встал — и у тебя получается даже в техническом плане. Обладают некоторые из них такими «способностями», скажем так. А это уже другое, к этому нужно лет 20 танцевания, я думаю.
Катя: Танцевать и работать при этом с людьми. Поэтому — какие мы маэстро? Точно не маэстро.
Тимур: Они скромные. [Смеются].
Злата: Вы ездили уже три раза в Буэнос-Айрес, учились там и танцевали… Многие аргентинские маэстрос любят в интервью говорить, что невозможно за пределами Аргентины познать настоящее танго. С вашей точки зрения (вы были и там, и здесь) насколько танго ложится на нашу культуру?
Катя: Послушайте, если они будут говорить: «Да, вы научились танцевать аргентинское танго», — по сути зачем нам их приглашать и давать им работу? «Чтобы научиться танцевать танго, вы должны изначально родиться в Аргентине»…
Стас: …так многие говорят.
Катя: Мы можем поехать, подышать воздухом Аргентины и тогда, может быть, мы станцуем чуть лучше, чем мы обычно это делаем.
Злата: В чём разница танго, которое там танцуется и у нас?
Стас: Разница (для меня) в самих милонгах, в отношении людей к милонгам: если у нас девушка приходит на милонгу потанцевать и она не танцует за ночь, то она плачет, высказывает публично в фейсбуке, Вконтакте: «Почему нас не оттанцовывают?!» В Буэнос-Айресе по-другому; чувствуется, что для людей это больше как ночной клуб.
Катя: Место, где можно встретиться, пообщаться.
Стас: Не потанцевала — ну, сегодня не судьба; пошла, собрала вещи, раз тебе это надоело; либо ходи по залу, ищи, стреляй глазами — кабесео для этого придумали. Те, кто хотят, потанцуют. Но на самом деле жизнь там немножко отличается: когда оказываешься там, понимаешь — они этим живут, у них другой режим дня, они в другое время завтракают (мы завтракаем в восемь утра — они завтракают в девять вечера, когда поспят после рабочего дня). Есть там такие моменты, но чтобы научиться танцевать танго, они не обязательны. Нет, в принципе можно поехать туда… но когда они приезжают сюда, что, они расскажут что-то другое?
Тимур: Если я тебя правильно понимаю, то маэстрос, которые сейчас ездят с семинарами, мастер-классами, рассказывают примерно то же самое, что говорят там у себя в Аргентине. Но, приезжая в Аргентину, ты проникаешься именно этой атмосферой, культурой самой страны в первую очередь. И здесь мы не берём конкретно танго и милонги, здесь сам менталитет..
Стас: ..отношение к танго, к милонгам, вообще ко всему происходящему, к жизни как таковой! И, набравшись всего этого, ты начинаешь больше проникать в суть самого танго; начинаешь понимать, что для них это значит. Для аргентинцев танго, мне кажется, как для русского человека шансон, например… Вот ты садишься в такси — у нас там радио «Шансон», едешь — все песни на слуху; у них — садишься в такси, едешь ночью на милонгу — и у таксиста играет по радио танго.
Катя: И он ещё и поёт.
Стас: Он поёт, ты его спрашиваешь, ты, наверное, танцуешь? Он говорит: «Нет, я никогда не танцую, я просто люблю слушать танго», — чувак просто сидит весь день в машине и слушает танго.
Тимур: Для них это органично.
Стас: Да, они в этом выросли, они в этом живут.
Тимур: Получается, что человек рождается и сразу попадает в эту атмосферу, у него только два выбора: либо мяч, либо танго.
Катя: Ну, практически, да.
Стас: Но, например, когда мы ходили на асадо [асадо — традиционное аргентинское блюдо; мясо, приготовленное на гриле — прим. авт.] к друзьям из танго, у них там были и обычные люди, и они говорили: если бы не наши друзья из танго, мы никогда бы и не услышали о танго. Нас это немножко удивляет… Мне непонятно, как человек, который вырос в Буэнос-Айресе, может не знать о танго, если там главный театр в стране показывает танго. Но есть и такие люди, которые говорят: «Танго? Да ладно, какое танго, не понятно, кому оно нужно».
Злата: Как можно, если не выезжать, приблизиться к этому пониманию танго, получить это ощущение?
Катя: Приглашают же аргентинских маэстрос, которые не только учат танцевать, но и рассказывают о культуре, музыке, об оркестрах, о разных эпохах в танго. Это очень важно — иногда даже просто послушать, а не учиться движениям.
Злата: До какой степени инициатива должна исходить от девушки на милонге? Изначально кабесео было придумано, чтобы мужчина приглашал и мог получить аккуратный отказ. Сейчас наоборот бывает — приглашает женщина, а мужчина думает, как бы ему аккуратно, не обидев, отказать.
Стас: Ну, это просто в России так устроено. Как я отношусь к тому, что приглашает женщина? Абсолютно нормально. Главное — как она это делает. Если это делается аккуратно через кабесео, то это абсолютно нормально. Ни в коем случае не должно быть такого, что это неправильно, что она приглашает. У нас гендерный баланс в другую сторону. Да, конечно, когда мы находимся в Буэнос-Айресе — там всё наоборот, там женщина себе позволяет сидеть и отказывать одному, второму, третьему… И она знает, что подойдёт сейчас пятый и она пойдёт танцевать, потому что он будет получше всех тех четырёх. У нас это наоборот работает. Я в этом ничего такого не вижу.
Катя: Если девушка позволяет себе приглашать с руки, то она должна быть готова (точно так же, как и партнёр) к тому, что партнёр при всех ей откажет.
Стас: Я против этого.
Катя: Нельзя рассчитывать на то, что «я с ним дружу» или «я с ним занимаюсь» или «я хожу к нему на группы» и что «я подойду к нему и он не имеет права мне отказать». Здесь очень большая ошибка у девочек.
Тимур: Подведём итог: кабесео работает в обе стороны, только это должно быть кабесео.
Стас: Если приглашаешь с руки — будь готов. Это то, ради чего кабесео от мужиков было придумано. То же со стороны девушки может работать.
Тимур: Просто у нас [в Казани — прим. авт.] мальчики боятся отказывать, девочки бывают мстительные. [Смеются]. Зря смеётесь, между прочим! Личный опыт.
Катя: Это к разговору о том, что все люди разные. Поэтому мы с кем-то общаемся, с кем-то меньше общаемся — так же в танце.
Стас: Отказы бывают разные. Понимаете, в танго всё очень тонко; как я сказал в самом начале — это как одно целое, как один организм с партнёршей, с другими партнёрами в ронде. Если я в плохом состоянии, то же сразу партнёр чувствует мгновенно. Это закон: как чувствую я себя — то же чувствует партнёр. Не может быть по-другому. Слишком разный уровень должен быть, чтобы партнёр чувствовал «какая ужасная танда была», а партнёрша «супер-супер». Просто партнёрша изначально радуется, что её пригласили. Не надо воспринимать отказы персонально на свой личный счёт: очень много ситуаций — у меня собачка умерла, например… [Смеётся]. У каждого человека разные ситуации.
Катя: Просто не хочу танцевать.
Стас: Да, просто не хочу танцевать, например. А пришёл просто потому что музыку люблю слушать…
Катя: С людьми хочу пообщаться.
Стас: Это милонга, я не должен тут нон-стопом танцевать, потому что у меня всего 3 часа времени.
Катя: Или «я должен станцевать 3 танды, мне всё равно с кем, но я должен».
Стас: Будто я должен отработать — такого нет, и не надо принимать отказы на свой счёт. Это очень большая проблема: мужику, например, отказали (или девочке) — и они: «Всё… Со мной не станцевали, значит, — всё». Здесь очень тонкая грань.
Катя: Ты никогда не знаешь, что у человека внутри происходит.
Тимур: И вот тут мы возвращаемся к первой части нашего разговора. Милонга — это не только про потанцевать.
Катя: Совсем не только.
Стас: Просто танцуйте в своё удовольствие — и всё, это самое главное; верьте в то, что делаете, и всегда учитесь.
Беседовали Тимур Валеев и Злата Шуликовская, проект «Диалоги с преподавателями»
Расшифровала и подготовила интервью Ксения В.
Использованы фотографии со страниц Станислава Фурсова и Екатерины Симоновой в социальных сетях
